Слушайте аудиокнигу "Чехов Антон - Невинные речи (Сборник)" автора " - Чехов Антон"

Содержание

01. Беззаконие — 11:13
02. В потёмках — 10:38
03. Дорогая собака — 06:00
04. Драма — 13:10
05. Житейские невзгоды — 09:15
06. Зиночка — 14:16
07. Злоумышленники — 09:06
08. Лишние люди — 13:42
09. Месть (1986) — 10:35
10. На чужбине — 09:25
11. Нахлебники — 14:56
12. Нервы — 09:38
13. Ночь перед судом (рассказ) — 12:59
14. Один из многих — 17:19
15. Произведение искусства — 09:01
16. Скорая помощь — 11:09
17. Средство от запоя — 14:39
18. Страшная ночь — 14:43
19. Счастливчик — 12:09
20. То была она! — 10:13
21. Тссс! — 08:02

Как возник этот сборник.

Сборник рассказов «Невинные речи» явился продуктом чудовищного безденежья автора. 10 сентября 1887 года Чехов принял предложение братьев Вернер, издателей журналов «Сверчок» и «Вокруг света», напечатать сборник его юмористических рассказов. Вот что он писал М. В. Киселевой по этому поводу: «На днях я продал кусочек своей души бесу, именуемому коммерцией. На падаль слетаются вороны, на гениев — издатели. Явился ко мне Вернер, собачий воротник, издающий книжки на французско-кафешантанный манер, и попросил меня отсчитать ему десяточек каких-нибудь рассказов посмешнее. Я порылся в своем ридикюле, выбрал дюжину юношеских грехов и вручил ему. Он вывалил мне 150 целкашей и ушел… Не будь я безденежен, собачий воротник получил бы кукиш с маслом, но увы! Я беднее, чем ваш осел». 7 октября — Н.А. Лейкину: «То болею, то хандрю; время пропадает даром, а денег нет. Вообще положение не из аховых. В тяжкие минуты безденежья отдал братьям Вернерам полтора десятка мелких рассказов за 150 рублей». Переговоры об издании 21 рассказа с издателями Антон Павлович вел весь сентябрь. По их просьбе он вносит небольшие изменения в тексты и названия 14-ти из них. Все это время писатель работает над пьесой «Иванов» для театра Корша. Она занимает много сил и времени. 19 ноября ее первое представление в этом московском театре. Антон Павлович 29 октября в письме к брату Ал. П. Чехову извещает его о выходе 27 октября книги «Невинные речи»: «Братья Вернеры, пользуясь моей нищетой, купили у меня за 150 рублей 15 рассказов. Само собой, я выбрал для них рассказы поганые. Издание изящное, но рассказы плохи и пошлы, что ты имеешь право ударить меня по затылку». Просит брата, чтобы суворинское «Новое время» не давало отзыва о ней («в молчании я увижу великое одолжение»). В 1886 г. впервые появилась публикация Чехова под его подлинной фамилией. Писатель еще подписывался некоторое время «А. Чехонте», но фактически с прекращением регулярного сотрудничества в юмористических журналах отмер и его псевдоним. Неожиданно напомнила о нем небольшая книжка «Невинные речи», выпущенная в 1887 г. братьями М.А. и Е.А. Вернерами, издателями журнала «Сверчок», в котором недолго сотрудничали братья Антон и Николай Чеховы. Вернеры происходили из дворянской семьи. Детство их прошло в Одессе, что, возможно, сказалось на судьбе старшего брата (Михаила Антоновича), ставшего морским офицером. Со службы он уволился в 1882 г. И хотя, как значилось в его аттестате, в «походах и делах против неприятеля» участия не принимал, зато неоднократно бывал в различных «морских кампаниях». Увиденое послужило материалом для нескольких книг, пользовавшихся успехом у читателя. Чехов познакомился с Вернерами в начале 80-х гг., когда младший из издателей — Евгений работал секретарем юмористического журнала «Зритель». Сотрудничали они одновременно и в других журналах, часто встречались у общих знакомых. Рекомендуя Лейкину Евгения Вернера как талантливого юмориста, Чехов называл его своим «московским конкурентом», хотя и отмечал свойственную тому всеядность и отсутствие четких общественных идеалов. Первоначально успех сопутствовал издательским начинаниям М.А. Вернера. Основанный им в 1885 г. журнал «Вокруг света» вызвал интерес публики. Но когда он вместе с братом решил расширить дело, сказались и отсутствие опыта, и конкуренция, и узость рынка. Затеянные им журналы «Сверчок» и «Друг детей» разорили незадачливых предпринимателей. Продав в начале 90-х гг. И.Д.Сытину права на издание журнала «Вокруг света», они уехали за границу и больше не возвращались в Россию. Но в 1885 году, когда только планировалось издание «Сверчка», Е.А.Вернер был полон радужных надежд. Приглашая Чехова сотрудничать в журнале, он писал: «Я нарочно ездил в Париж, чтобы привезти несколько новых способов исполнения рисунков. Я хочу взять за образец небольшие парижские журналы (конечно, меньше клубнички и побольше юмора). Из художников я пригласил в качестве постоянных вашего брата, Шехтеля и Левитана, а также Люка в Париже». По его словам, издатели стремились придать «журналу совершенно оригинальную физиономию, начиная от формата, способа печати, расположения текста и рисунков, содержания, направления и кончая даже объявлениями». Несмотря на критическое отношение Чехова к претензиям издателей, вначале они действительно попытались поставить дело на европейский лад. Тому, кто «хоть раз побывал в типографии братьев Вернеров, могло показаться, что он попал нечаянно за границу, — вспоминал Михаил Чехов. — Дело кипело, машины гремели, газовый двигатель вспыхивал и пыхтел, а сами Вернеры не сидели барами, сложа руки, и дожидались прибыли, а оба, по-рабочему одетые в синие блузы, работали тут же не покладая рук. Но, когда они освобождались от своих дел, то, как истинные европейцы, появлялись в обществе в самых изысканных модных костюмах, и Антон Павлович подтрунивал над ними в «Осколках московской жизни», которые он помещал в лейкинских «Осколках»». Приобретя в 1886 г. типографию с цинкографией, братья одновременно с изданием журналов стали выпускать и беллетристические произведения. Все их книги «отличались оригинальностью и изяществом и при более счастливых обстоятельствах Вернеры могли бы сделать многое». Но, к сожалению, ни энергия издателей, ни технические совершенства типографии не сказались на содержании их изданий, да и в художественном оформлении книг проявлялось скорее стремление потрафить вкусам буржуазного читателя. На эту сторону дела обращал внимание и Чехов. «Дайте книжку тоньше, но изящнее, — писал он Лейкину в начале ноября 1887 г. — Нынешняя публика входит во вкус и начинает понимать… Потому-то братья Вернеры, изящно и французисто издающие свои книжонки, распродают свои издания меньше чем в 2 месяца. Это я не утрирую...». К сказанному остается добавить, что издавали они свои «книжонки» удивительно быстро, даже для тех лет, о чем можно судить по сборнику «Невинные речи». С предложением издать сборник рассказов Евгений Вернер обратился к Чехову в начале сентября, а вышел он из печати 21 октября 1887 г. Чехов без особой радости принял это предложение. Горькие слова о вышеприведенных 150 целкашах написаны в обычной для Чехова шутливой манере, но их иронический тон не скрывал досады и недовольства собственным поступком. Основания тому действительно были. Чехов делал как бы шаг назад в сравнении с уже достигнутым. Если вышедший перед этим сборник «В сумерках» высветил новые грани его таланта, то «Невинные речи» возвращали читателя к уже пройденному этапу. Рецидив Чехонте ничего, кроме раздражения, вызвать у автора не мог. Отсюда и более чем самокритичная оценка сборника: «Издание изящное, но рассказы так плохи и пошлы, — писал он брату Александру, — что ты имеешь право ударить меня по затылку...». Эпитет «изящное» не следует понимать в буквальном смысле слова; речь идет о том дешевом шике, которым отличались вернеровские издания. Что и было иронически высвечено братом Чехова Николаем, рисовавшим обложку книги. На лицевой ее стороне была изображена романтическая барышня, задумчиво читающая лежащую на коленях книгу. Вся ее фигура, обрамленная гирляндой экзотических цветов, как бы олицетворяла суть «Невинных речей», с которыми автор обращался к аудитории. Но стоило перевернуть книгу, и на задней крышке обложки та же самая девица весьма игриво показывала «нос» читателю, доверившемуся этому камуфляжу. К тому же обозначенная в рамке цена напоминала, что эта безобидная шутка обошлась ему в полтора рубля. После раскраски золотом (в другом варианте — серебром) обложка потеряла ложноромантический флер, она стала просто аляповатой. Исчезла и ирония. К счастью, титул остался таким, каким его задумал художник. Сидящие на гусиных перьях и пожимающие друг другу руки купидоны одновременно олицетворяли и фамильный герб незадачливых издателей, и их фирменную марку. Без особого труда читатель воспринимал эту виньетку как пародию на запечатленный в широко известной книге «Символы и эмблемата» символ «междусобойной любви», изображаемой в виде двух купидонов. Один лишь Лейкин, приняв чеховские слова за чистую монету и будучи поражен качеством бумаги и печати, очень высоко оценил издание. «Книжка действительно издана изящно, — писал он. — Бумага в книге настолько роскошна, насколько уже и не надо. Имею, впрочем, основания полагать, что такая дорогая бумага, какая находится на моем экземпляре, поставлена только на 25-30 экземплярах, предназначенных на подарки, все же остальные печатались на более худшей бумаге». Предположения Лейкина ни на чем не базировались. Весь тираж был, отпечатан на одной и той же бумаге. Но, несмотря на такого рода достоинства, пресса не обратила на книгу никакого внимания, да и сам автор ее никогда не поминал. Остался, и не без причины, горький осадок у Чехова. Его недовольство вызывалось не столько самой книгой, сколько тем, что она связывала его имя с людьми, явно ему антипатичными. И не потому, что те стали выступать по отношению к нему в роли «руки дающей». Виной всему была метаморфоза, которая произошла с Вернерами, подчинившими все свои устремления одной цели — барышу. Литературная сторона дела стала отступать на второй план, издатели в равной степени стали пренебрегать интересами как читателей, так и авторов своих изданий. Писатель А.В. Круглов, сотрудничавший с Вернерами, писал, правда, после того, как рассорился с ними, что журналы «Вокруг света» и «Сверчок» шли бойко, хотя и не пользовались репутацией в журналистике. Особенно нападали в печати на первый журнал. Но Вернеры не обращали внимания на печать. Оба издания давали хороший дивиденд, а «идеи» и «принципы», о которых когда-то любили говорить братья, теперь для них не имели никакого значения. Они отлично устроились, обзавелись палаццами, дорогой обстановкой, ездили на собственных лошадях и жили во «все удовольствие», как говорится. Недавние бедняки, ютившиеся в комнатке и занимавшие по полтине на обед, они вдруг сделались собственниками изданий, типографии и цинкографического заведения». Чисто коммерческий характер носило и затеянное ими в 1887 г. книгоиздательское дело. Началось оно с выпуска ряда переводных книг (А. Лори, Майн Рид, Р. Стивенсон, Л. Буссенар, Г. Мало), составивших серию «Путешествия и приключения на суше и на море», иллюстрированных французскими художниками Ж. Ру, Н. Фера, Эм. Бояром. Непонятно, каким образом в их числе оказалась книга Л.Н. Толстого «Детство и отрочество», иллюстрированная «рисунками, гравированными на дереве в Париже», о чем особо сообщалось в каталоге фирмы. Вероятно, единственной причиной тому было то, что эти книги были безгонорарными изданиями. Аппетит, как говорится, приходит во время еды, и Вернеры решили расширить дело выпуском юмористических сборников, рассчитанных на более широкий круг читателей. Если книги серии «Путешествия и приключения на суше и на море» стоили от двух до трех рублей, то книги, издаваемые под маркой журнала «Сверчок», — от рубля до полутора. Среди последних значился и сборник А.Чехонте «Невинные речи» — «прелестный томик талантливых очерков, иллюстрированный рисунками и виньетками», как говорилось о нем в каталоге фирмы. Однако «прелестный томик» не оправдал возлагаемых на него надежд, хотя и был издан тиражом в 2000 экз., тогда как журнал «Сверчок» и прочие юмористические сборники печатались тиражом в 1200 экз. (объем книги составлял 15 печатных листов). К середине 1888 г. он еще не был распродан. Чехов узнал об этом из случайно увиденного им извещения какого-то неизвестного ему книгопродавца, сообщавшего о дешевой распродаже его книги, невесть каким образом у него оказавшейся. Разгневанный автор немедля отправил письмо издателям (оно, к сожалению, не сохранилось, но о тоне, каким оно было написано, можно догадаться по первой же фразе ответа М. Вернера: «Поражен Вашим письмом...»). Из оправданий адресата выяснились обстоятельства дела. Перекупив у К. Цветкова журнал «Друг детей», Вернеры «ликвидировали книжное дело». Один из покупателей приобрел у них весь остаток «Невинных речей» и уже от своего имени дал так расстроившее Чехова объявление. Объяснение пришлось принять к сведению, но на душе остался горький осадок. Впрочем, и до этого случались неприятные казусы. Как-то, желая избежать объяснений с Лейкиным, ревниво следившим за публикациями чеховских рассказов в конкурирующих журналах, писатель передал Евгению Вернеру свой рассказ «Ночь на кладбище» с тем, чтобы тот был опубликован под псевдонимом. Номер делал Михаил Вернер, который не знал об условии (а может быть, и знал, но хотел подчеркнуть в целях рекламы участие в журнале Чехова) и «пустил» рассказ со всем известной подписью «А. Чехонте». Хотя адресат чеховского письма и находил его «немного резким и вовсе не справедливым», он все же попытался уговорить писателя забыть «эту историю» и по-прежнему сотрудничать в журнале. Однако ровно через три года, в январе 1889 г., возобновившееся сотрудничество окончилось полным разрывом отношений. И виной тому послужил не слепой случай, а все та же метаморфоза, происшедшая с Вернерами, о которой говорилось выше. Приглашая Чехова принять деятельное участие в «Сверчке», Евгений Вернер понимал, что имя писателя должно украсить журнал. «Если не ввиду будущей работы постоянной в «Сверчке», то главным образом ввиду нашего знакомства Вы не откажетесь особенно постараться для первого номера, чтобы первый блин не вышел комом...» — несколько заискивающе писал он Чехову. Писатель от предложения не отказался, но, с точки зрения редактора, особого старания не проявил. «Я совершенно разобиделся на Вас, — ревниво замечал он в одном из писем к Чехову, — в «Осколки» Вы посылаете совсем другой материал, а нам отбросы. Я надеюсь, что Вы хотя бы ввиду нашей прежней дружбы и старого знакомства постараетесь...». И хотя особого «старания» Чехов не проявлял, былые связи все же поддерживались, несмотря даже на неаккуратность Вернеров в денежных расчетах. Оправдываясь в прижимистости, Е. Вернер пытался все свести к шутке и даже иронизировал над собой, отвечая Чехову: «С некоторого времени я усвоил, как вы говорите, издательские привычки, а издатели обыкновенно стараются… дать поменьше. Так и я». Чехов был готов простить эти «слабости», понимая их истинную причину: «Вернеры лошадей свели с жилеток в конюшни и теперь гарцуют по улицам. Бывают оба у меня. Очень приличны и комильфотны. Рассуждают дельно», — писал он брату Александру в день выхода своей книги. Но, прощая слабости, свойственные многим людям, он посчитал необходимым прекратить знакомство с Вернерами, как только убедился в том, что рубль стал для них началом всех начал. Все предстало в истинном свете, когда в первом номере «Сверчка» за 1889 г. (Чехов уже не сотрудничал в это время в журнале) был помещен без всякой оговорки ранее публиковавшийся его рассказ «Дорогая собака» под несколько иным названием («Собака»). Напечатан он был без ведома автора, и вполне естественно, что писатель потребовал объяснений, заодно пригрозив беззастенчивым издателям требованием компенсации в размере сторублевого штрафа. Было ли это сказано в шутку или всерьез, судить сейчас трудно. Скорее всего в этих словах скрывалось желание писателя наказать Вернеров за ту самую издательскую прижимистость, по поводу которой в свое время иронизировал один из них, не забывая при этом интересов своего кошелька. Найди Вернеры человечные слова в свое оправдание, может быть, разгневанный автор и простил бы их. Но из неуклюжих объяснений старшего из братьев выходило, что он посчитал себя вправе печатать рассказ, не уведомив об этом автора, поскольку приобрел его наравне с другими. рассказами Чехова для сборника «Невинные речи». По какому-то наитию ему показалось, что тот не вошел в сборник (во всем якобы был виноват метранпаж, высказавший ему мысль о возможности публикации рассказа), и тогда он решил реализовать свое право на одну публикацию «Дорогой собаки». Правда, в свое время речь шла не о журнале, а о книге. Да и из объяснений Вернера выходило, что метранпаж передал ему не рукопись, а вырезку из «Осколков». Так что сноску на первую публикацию все равно давать следовало. Закона же он не нарушил, так как существующие правила разрешали периодическим изданиям перепечатку текста в объеме не более 16 страниц, при обязательном указании источника заимствования. По ходу дела ошибка была обнаружена и исправлена. Без указания источника публикации вышли лишь первые триста экземпляров, один из которых и попался на глаза Чехову. Что же касается «штрафа», то Вернер соглашался его выплатить только по решению третейского суда. Нет необходимости говорить, что до этого дело не дошло. Так несколько трагикомически закончилось сотрудничество писателя в «малой» прессе и с «малыми» издателями. Наиболее внимательные критики и коллеги уже давно указывали ему на несообразность этого альянса. «Я думаю, что Вам было бы очень своевременно выбраться в большую литературу, в которой Вы, несомненно, можете занять видное место. Мелочишка, которую Вы теперь пишете, — прекрасная мелочишка; но ведь она треплет живой талант и растреплет его рано или поздно», — писал Чехову член редакции «Русской мысли» Митрофан Николаевич Ремезов еще в августе 1886 г., приглашая его к сотрудничеству в журнале. Но впереди замаячил А.С. Суворин…